Сборка

29-003 (x)

ИНТЕРНЕТ-РЕСУРС
окрашен синтетической эмалью

Цвет эмали

Онлайн

0 участник(а/ов)

Белорусский Клуб
автолюбителей «Москвич - ретро»

Рег №004 - 2024

Утро тихой грусти


      Вот и утро. Мутное запотевшее окно. Белесый от инея подоконник выпячивает свою губу с повисшими на ней смоляными наплывами - летом латали крышу...
      Летом... геройски погибшем в еще вчерашнем августе.
      И уже режет глаз любое яркое пятно, кричащее сквозь серую массу будничной осенней суеты. Кажется, осенью вообще нет выходных, свободного времени, отдыха - все приятное, любимое и просто успокаивающее покрылось коричневато-серым налетом из особой осенней тоски, скрадывающей суть вещей. Все чаще встречаются грустные лица, заплаканные тихим шелестом дождя, и утренние опаздывающие и поспевающие ко времени школьники лишь бередят душу, навевая те добрые детские чувства, на которые ты уже не способен. Хлебный мякиш звонкого, доброго, беззаботного, мечтательного детства уже зачерствел. В кровь примешалось что-то другое, резкое, пахнущее огнем, и ветром в лицо...
      Но гормон этот - странное и нежное соединение: он скрытно живет в тебе до первого закрытого поворота, до первого скоростного прямика, до первой вспышки в цилиндре; его пьянящие дозы впрыскиваются прямо в артерии, питающие энергией мозг, глаза, крепкие руки; он овладевает сознанием как наркотик.
      И стоит ключу повернуться на одно деление против часовой стрелки, стоит лишь замолкнуть рокочущему выхлопу и увидеть, как падают метавшиеся несколько мгновений назад стрелки на пепельных шкалах - он замирает, скрывается в глубине каждой клетки тела в напряжении и полной готовности к новому бешеному спурту. Он жаждет истязающих тело перегрузок, раскаленных от напряжения тормозов, выкрученного в звон двигателя, он норовит поставить машину поперек дороги и сжечь последний комплект резины... он... Он тоже стареет вместе с тобой. Ему, как и тебе, все чаще плохо спится ночью, все больше раздражаетесь вы оттого, что кофе уже не той крепости, а дешевый лицензионный BIC царапает щеки. Появилась одышка - и бег по утрам уже тяжелый труд, а не бодрящая процедура в графике всегда яркого и насыщенного дня. И ему уже трудно выгнуть спину для рывка вперед, а тебе - нагнуться, чтобы поднять упавшую тросточку. Вы всегда были вместе - и вам страшно, что вы начинаете раздражать друг друга. Ты всегда умел принять правильное решение - и даже теперь кто-то вряд ли подверг бы твои действия сомнению...

* * *

      Машина стояла там, где он привык ее видеть. Последнее время Он боялся к ней подходить - чувствовал какую-то необъяснимую вину на себе, ему казалось, что она на него в обиде, и от этого невыносимо щемило в сердце. Изредка что-то подталкивало его к ней, но Он настолько стыдился собственной нерешительности и клейма обидчика, что ноги отказывались идти и, замирая поодаль, лишь ласкал слезным взглядом ее плавные выверенные изгибы, присыпанные мокрыми пожухлыми от времени листьями. Но сейчас старик уверенно шагнул, опираясь на тонкую трость. Подойдя, Он положил ладонь на прохладный влажный металл, и теплая, уже почти забытая дрожь пробежала по телу. "Она помнит меня, она все еще любит меня... какой же я..."- пронеслось за эти короткие мгновения в голове.
      Резким движением Он смахнул одеяло уже кое-где слежавшихся листьев, отпер дверь, и, сев за руль вновь ощутил тот единственный, многие годы заменявший ему туалетную воду, аромат кожи, винила и какой-то теплой пыльной доброты, источаемой этими до мелочей знакомыми недрами салона.
      Щелкнул замок капота... Оживленный каким-то новым источником энергии, Он вышел из машины; глаза его блестели. Опытным взглядом окинул подкапотное пространство: так, минусовой борн окислился, надо зачистить; патрубки слегка потрескались, но герметичность, вроде, не потеряли - Он пошевелил окрепшей рукой несколько соединений; осмотрел фильтры - чисто; уровень масла чуть ниже отметки "MAX"; под пробкой радиатора тоже плескалась мутная сине-зеленая жидкость - порядок; в бачках гидроприводов тормозов и сцепления краснела "БСК". Заскрипела в руках старика тугая клемма "массы". "Под капотом - все",- словно отдавая рапорт, четко прошептал он. Через мгновенье хлопнула водительская дверца. Его сердце забилось чаще, он сделал глубокий вдох, и, чуть подрагивающей от волнения рукой, повернул ключ в положение "зажигание". Встрепенулись от долгого сна стрелки, прожгла пыльный воздух рубиновая лампа стояночного тормоза. Чуть сопротивляясь, подпружиненный цилиндр замка, повернулся в положение "стартер", щелкнуло втягивающее реле, повернувшийся на винтовых шлицах бендикс принялся раскручивать маховик еще сонного двигателя. Первая попытка - тишина... "Сыро. Карбюратор не любит сырость", - подумал он, - "манетка воздушной заслонки - на себя до упора, два нажатия на педаль "газа", подождать пока испарится бензин." И вновь игра стартера и дроссельных заслонок. Где-то под днищем зазвенела оторванным кронштейном приемная труба бубнящего глушителя, запели шестерни в коробке передач, зашипел впускной коллектор, понеслась по каналам жидкость, подгоняемая неутомимым насосом, забилось теплое и вполне здоровое сердце, всем своим существом подтверждая, что движение - жизнь.
      На худом лице старика блеснула слезинка. Он никогда не плакал раньше, а теперь комок боли, счастья, стыда и ощущения чего-то незавершенного застрял в горле и выдавливал из него слезы по капле, как он сам по утрам он выдавливал сок лимона в свой черный кофе. В голове, под перепады холостого хода еще непрогретого двигателя, выстраивались планы: здесь и здесь подварить, там - отрегулировать, еще что-то заменить, подкрасить, зачистить, поджать, смазать...
      Старик сходил с ума от этих звуков, запахов, цветов, от этой легкой дрожи, наполнившей кузов и чуть отзывающейся на педалях и тонкой старомодной баранке с хромированным кольцом сигнала. Он погладил потертый обод рулевого колеса, стер пыль с прикрытого пожелтевшим оргстеклом шильдика на ступице, еще раз затянулся терпким воздухом салона и закрыл глаза. Жизнь понеслась в его сознании со скоростью света. Вот так - левый локоть в боковом окне, рука заигрывает с набегающими потоками воздуха, правая - на руле в положении "два-пятнадцать", большой палец непременно на кольце сигнала, легкая рубашка навыпуск - он ездил на тихий песчаный пляж, в нескольких десятках километров от города; так - руки крепко и уверенно сжимают руль, тело в плотном комбинезоне, плотно привязанное к анатомическому креслу только появившимися трехточечными ремнями безопасности, плавные и точные движения, боковые перегрузки, ускорения…- он защищал честь команды на самых сложных и изматывающих ралли, на казавшихся порой непосильными многотысячных межконтинентальных пробегах. Вспомнилась и первая встреча с любимицей - дорожной версией его раллийного снаряда, побеждавшего во многих соревнованиях. Как она ему улыбалась каждое утро и как согревала излучаемым изнутри теплым светом гладких бежевых боковин, напоминавших ему кожу стройных мулаток. Мелькнуло и то, как однажды утром не обнаружил на своей ласточке ни одного осветительного прибора "по кругу"...
      ...Двигатель прогрелся, стрелки приборов утвердились в своих показаниях и больше уже не "плавали". Взгляд старика, встрепенувшегося от минутного забвения, был ясен как никогда за последние несколько лет. Он словно прошивал насквозь все, что загораживало его мечту, что ему мешало - серые пошарпанные постройки, выцветшие крыши, растрескавшиеся фасады коробок кинотеатров, многотонные махины поросших мхом и лишайником памятников вождям; огонь его взгляда несся сквозь мрачную массу недоверия и бездумия, сквозь пелену дождя, взрывая в пух и прах кучи почерневших от сырости (так и не сожженных из-за нескончаемых дождей) листьев, он пролетал мимо злых и непонимающих взглядов; фонтаны воды из-под колес заливали стены и окна домов на узких улочках и припаркованные на обочине автомобили; Он несся, не соблюдая законов природы, прилипая к дороге там, где должен был слететь с нее, выкручивая до звона в ушах каждую передачу на разбитых прямиках и лавируя между создававшими ему препятствия колымагами в соседних рядах. Он вырывался из замкнутого круга серости и безликости, и, ускользая от всех глаз, прожег за собой две пурпурных полосы габаритными огнями, скрывшимися в холодном осеннем тумане...

Наверх  Назад